Всех с днем победобесия! Я, внук героя войны, так и не понял и никогда не пойму, какое отношение этот имперский шабаш, в который превратили День Победы, имеет отношение к победе СССР, Великобритании, США, Китая, Франции и еще более 40 государств над фашисткой Германией. Немного о "можем повторить" -
Проснувшийся Император сладко потянулся, отведал выдержанного коньяка, закусил отборным сыром и вышел из «линкольна». Свежайший воздух обнял его, приласкал и взбодрил. Живописнейший рассвет ублажал глаза. Розоватая синь радостно плескалась в солнечных лучах и чистом кислороде. Призонов повернулся к Веронии. Зрелище изящной, хрустально-изысканной архитектуры города, восхищало воистину неземной красотой, и было способно всколыхнуть любое чувство прекрасного, даже спящее летаргическим сном.
- Товарищ Император, разрешите обратиться? – раздался молящий голос за спиной Призонова. Александр повернулся спиной к красоте и осмотрел пейзаж напротив. Глаза комдива Вани нехорошо мутились, руки, сжимающие автомат, подрагивали в предвкушении. Стотысячная толпа с абсолютно одинаковым выражением глаз и лиц жаждала действия.
- Повторяй, Ваня, - грустно сказал Призонов.
Лицо комдива зверски исказилось. Глаза Ивана засияли фантастической радостью.
- За Россию, бля! – взревела сотня тысяч натруженных глоток.
- Ты обучил олигофренов нашему языку? – удивился Император.
- Они очень обучаемые,– обрадовался похвале Ваня. – Хорошие мужики, душевные! Как вы их назвали? Слово какое-то нерусское…
- И то верно, немец придумал. Все зло от них! От немцев… А значит слово то, что немногие так умны, как наши товарищи по борьбе! Практически уникумы. Ну что, же, Иван, мочи братьев по разуму!
- Зачем по разуму? Мы их лучше по почкам мочить будем! Мы их победим! – взвыл Ваня, буравя глазами солдат Русской Империи.
- Этих? – удивился Призонов. – Эти уже побеждены. Настолько побеждены, что чувствуют себя победителями… С илмезийцами будет сложнее. Они видят во мне врага, а не руководителя. Применяй, Ваня!
Ваня дико взревел и кинулся на город. Толпа завыла, заулюлюкала и бросилась вслед за комдивом. Элита Русской Империи осталась на руководящих местах в тылу, благоразумно укрывшись за живым щитом силовиков. Кони Лабрадоровичу показалось мало, и он, подложив под руководящее место мягкую подушку, укрылся с головой шерстяным пледом и впился стучащими зубами в фляжку с коньяком.
- Хочу домой! – пискнул из-под пледа он. – Как там без меня Адочка с Димочкой?
- Крышуем, не волнуйся, - одобряюще похлопал по пледу Пастухов.
Юноша и девушка, взявшись за руки, прогуливались по живописной окраине Веронии.
- Я с трудом понимаю природу популярности Влеяды, - щебетала девушка. – Его фантастический мир, наполненный злобными и корыстолюбивыми фанатиками, талантливо выписан, но абсолютно недостоверен. Изгибы перевернутого нравственного вектора его героев столь надуманы, что его произведения становятся безыдейными.
- Понимать Влеяду, только как энтомолога, осматривающего в лупу больных насекомых, в корне неверно, - снисходительно ответил юноша. – Рассогласованность сознания и существования его героев является лишь символом ключа к двери, за которой расположено познание природы морали.
- Да, но их ментальная репрезентация столь чудовищно деградирована, что этот ключ, как ты правильно заметил, остается лишь символом, а духовная реальность не имеет точек соприкосновения с подобным бытием. Подобное искажение когнитивной карты имеет право на существование, но как элемент творчества, а не как духовный посыл.
- За Россию, бляяяяяя! – оглушил их чудовищный вопль. Автоматчик в военной форме бешено рассыпал стальной веер пуль. Жизнь юноши и девушки давно была отнята, но пули продолжали пронзать пустоту, а глаза стрелка - ненавидеть все инородное.
Отравленный поток потных рук, пуль и окровавленных топоров накрыл Веронию. Полиция, привыкшая лишь к налетам глупых одиночек, оказалась бессильна перед плотной квинтэссенцией безумия в виде стотысячной массы, номинально возглавляемой комдивом Ваней.
Бравый комдив, для порядка постреляв перед чьей-то дверью, заглянул в дом и плотоядно улыбнулся. Испуганная и сексапильная девушка перенастроила его либидо в естественное состояние. Ивану захотелось не крови с хаосом, а секса с телом.
- Ну, здрасте, девушка, - поздоровался он. – Ваня я, с Земли, из самой России. Планета хорошая, страна самая лучшая, а сам я холостой. Давайте жить дружно, а?
Он пощупал грудь девушки и получил заслуженную пощечину.
- Весьма обидно, - сказал Иван. – Я ж со всей по типу душой! Ну, че, тогда насильно придется!
Девушка что-то вскрикнула, пафосно проклекотала и вонзила маленький, инкрустированный сапфирами кинжал себе в сердце.
- Вот дура! – сплюнул комдив. – Такого парня упустила!
«Надо было как-то по-другому. Но как?» - тяжело заворочалась непривычная мысль, опутанная смесью спермотоксикоза и патриотизма.
Пригорюнившись, Ваня вышел на улицу. Потенция требовала свое. Рядом с домом стояла дородная корова, машущая хвостом.
- Сволочь, как призывно машет! Своего чувствует! – присмотрелся Иван, подошел к корове и нежно погладил ее.
- Я буду называть тебя Машей, - интимно шепнул он ей и начал расстегивать форменные брюки.
Владимир Васильев "Страшный суд над богом и дьяволом"
